Воплощение красоты мирозданья в сонетах петрарки
Образ Прекрасной Дамы очень популярен в лирике поэтов Позднего Средневековья и эпохи Ренессанса. Платоническая любовь и недостижимая возлюбленная считались главными источниками их вдохновения. Франческо Петрарка
стал одним из первых поэтов того времени, в чьем творчестве отобразились истинные чувства и душевные переживания. Музой всей его жизни стала златокудрая Лаура. Девушка, возможно, даже и не догадывалась о чувствах Петрарки, но поэт был верен ей всю свою жизнь.
После смерти отца Франческо Петрарка получил в наследство только лишь рукопись Вергилия. Понимая, что ему нужно искать средства к существованию, он стал членом монашеского ордена францисканцев, поселился в Авиньоне (Франция) при папском дворе и принял духовный сан. Параллельно Петрарка занимался литературной деятельностью, которая принесла ему большую известность.
Находясь в Авиньоне, Петрарка впервые увидел Лауру. Это произошло 6 июля 1327 года у церкви Святой Клары. На полях рукописи Вергилия влюбленный сделал пометки: «Лаура, известная своими добродетелями и долго прославляемая моими песнями, впервые предстала моим глазам на заре моей юности, в лето Господне 1327, утром 6 апреля, в соборе святой Клары, в Авиньоне…»
Был день, в который по Творце вселенной
Скорбя, померкло Солнце… Луч огня
Из ваших глаз врасплох застал меня:
О, госпожа, я стал их узник пленный…
Исследователи считают, что женщиной, покорившей сердце Петрарки, была Лаура де Нов, дочь синдика (старшины гильдии) Одибера де Нов. Репутация златокудрой красавицы была безупречной: примерная супруга, многодетная мать (всего она родила 11 детей). Петрарка ранее дал обет безбрачия, поэтому ему только и оставалось, что ловить ее взгляды на службе в церкви, или вздыхать, когда она проходила мимо по улице. Неизвестно, знала ли сама Лаура о пылких чувствах тайного поклонника.
Однако даже друзья сомневались в существовании Лауры, т. к. ее имя фигурировало только в сонетах, балладах, мадригалах. Косвенным подтверждением реальности Прекрасной Дамы является тот факт, что Петрарка однажды заказал камею с изображением возлюбленной.
Имя своей златокудрой Музы Петрарка неустанно обыгрывал в своем творчестве: lauro - «лавр», l’aureo crine - «золотые волосы», l’aura soave - «приятное дуновение», l’ora - «час»). Петрарка писал, что него есть только два мирских желания: Лаура и лавр (т. е. слава).
Средь тысяч женщин лишь одна была,
Мне сердце поразившая незримо.
Лишь с обликом благого серафима
Она сравниться красотой могла.
Петрарка посвятил Лауре 336 сонетов, которые объединил в «Книгу песен». Творчество поэта ознаменовало собой начало эпохи Проторенессанса, демонстрируя новую художественную форму лирики, в которой основой выступают личные чувства поэта, всеобъемлющая любовь и к Богу, и к человеку.
По иронии судьбы Лауры не стало ровно через 21 год их знакомства. На полях рукописи Вергилия убитый горем поэт написал: «…И в том же городе, также в апреле и также шестого дня того же месяца, в те же утренние часы в году 1348 покинул мир этот луч света, когда я случайно был в Вероне, увы! о судьбе своей не ведая…»
Погас мой свет, и тьмою дух объят -
Так, солнце скрыв, луна вершит затменье,
И в горьком, роковом оцепененье
Я в смерть уйти от этой смерти рад.
В тот год в Авиньоне свирепствовала чума, но достоверно неизвестно, от чего умерла Лаура де Нов. Петрарка не мог смириться с кончиной возлюбленной. Каждое последующее 6-е апреля он отмечал новым сонетом, написанным в честь его Прекрасной Дамы.
Современные издатели разбили сборник стихов Петрарки на 2 части: «На жизнь мадонны Лауры» (Rime in vita Laura), и «На смерть мадонны Лауры» (Rime in morte Laura). Любопытно, что в подлиннике между двумя периодами разбивки нет. Петрарка лишь вшил между ними белые листы. Он старался не замечать, что его возлюбленной уже нет в живых. Незадолго до своей смерти поэт писал: «Уже ни о чем не помышляю я, кроме неё».
В картинах художника эпохи Возрождения Сандро Боттичелли также прослеживается образ Прекрасной Дамы.
Может быть мне пора снять свою маску великой ирониии и цинизма, ведь неглупые люди, уже давно поняли, что о себе в этом дневничке я пишу лишь в шутку. А если серьёзно? Но зачем серьёзно, для меня одной из любимых фраз уже давно стала: "Что же в жизни важно, если не смешно?"
Но всё же попробую, не снять, а приоткрыть. Глубоко в душе я большой романтик, поэтому зачитываюсь историями о великих людях, особено об их любви. Одна из моих любимых историй любви - восхищение итальянского поэта Франчески Петрарки, перед его Лаурой. Наверное, многие об этом слышали, а кто не слышал или подзабыл, может прочесть здесь:http://www.loveorigami.info/story.php?aut=314&story=256.
А я придерживаюсь мнения, что поэт о любви больше всего и подробнее рассказывает в своих стихах. Петрарка вообще известен в литературе тем, что выработал свою собственную форму изложения стиха,
но это не просто строгая форма - сонет, но и удивительно переданное содержание. Я итальянский язык не знаю и конечно, говорю лишь наверняка, но многочисленные переводы сонетов Петрарки подтверждают эту теорию. А чтобы не быть баснословной (ух ты, я всё-таки вспомнила это слово) приведу несколько любимых сонетов, хотя пожалуй, они все мои любимые, только под разное настроение.
LXI
Благословен день, месяц, лето, час
И миг, когда мой взор те очи встретил!
Благословен тот край, и дол тот светел,
Где пленником я стал прекрасных глаз!
Благословенна боль, что в первый раз
Я ощутил, когда и не приметил,
Как глубоко пронзен стрелой, что метил
Мне в сердце Бог, тайком разящий нас!
Благословенны жалобы и стоны,
Какими оглашал я сон дубрав,
Будя отзвучья именем Мадонны!
Благословенны вы, что столько слав
Стяжали ей, певучие канцоны, -
Дум золотых о ней, единой, сплав!
пер. Вяч. Иванов.
XXXV
Брожу в полях, задумчив, одинок,
Безлюдные просторы выбирая,
И, взгляда от земли не отрывая,
Страшусь увидеть отпечатки ног.
Не признаю исхоженных дорог,
Боясь, что проницательность людская
Поймет, черты угасшие читая,
Какому сердце я огню обрек.
Все, что известно обо мне потокам,
Холмам и рощам, недоступно взглядам,
Однако я не знаю до сих пор
Такой глуши, где как бы ненароком
Амур со мной не оказался рядом
И не продолжил вечный разговор.
пер. Е. Солоновича
CLXIII
Амур, любовь несчастного пытая,
Ты пагубным ведешь меня путем;
Услышь мольбу в отчаянье моем,
Как ни один другой в душе читая.
Я мучился, сомненья отметая:
С вершины на вершину день за днем
Ты влек меня, не думая о том,
Что не под силу мне стезя крутая.
Я вижу вдалеке манящий свет
И никогда не поверну обратно,
Хотя устал. Беда, что крыльев нет!
Я сердцем чист — и был бы рад стократно
Влачиться за тобой, крылатым, вслед,
Когда бы знал, что это ей приятно.
пер. Е. Солоновича
CCCXLIV
Быть может, сладкой радостью когда-то
Была любовь, хоть не скажу когда;
Теперь, увы! она — моя беда
Теперь я знаю, чем она чревата.
Подлунной гордость, та, чье имя свято,
Кто ныне там, где свет царит всегда,
Мне краткий мир дарила иногда,
Но это — в прошлом. Вот она, расплата!
Смерть унесла мои отрады прочь,
И даже дума о душе на воле
Бессильна горю моему помочь.
Я плакал, но и пел. Не знает боле
Мой стих разнообразья: день и ночь
В глазах и на устах — лишь знаки боли.
пер. Е. Солоновича
Итальянское название книги сонетов Петрарки – «Канцоньере» (букв. «Песенник»). Поэт работал над ней многие годы, начиная с 1336 г. Окончательная редакция книги (1373), озаглавленная по-латыни «Rerum vulgarium fragmenta» («Отрывки на народном языке»), содержит 366 произведений (317 сонетов, 29 канцон, 9 секстин, 7 баллат, 4 мадригала).
Главная тема «Канцоньере» излагается Петраркой в первом, вступительном сонете. Это рассказ уже зрелого человека о смятении чувств, которое он претерпел когда-то давно, в пору молодости. Тема всей книги – юношеская любовь к Лауре, высокая, чистая, порывистая, но робкая и неразделенная. Петрарка надеется, что его сонеты встретят сочувствие и сострадание. Он надеется пробудить в читателях те самые чувства, которых сам теперь стыдится и которые вызывают у него боль раскаянья.
Франческо Петрарка. Художник Андреа дель Кастаньо. Ок. 1450
На своё прежнее любовное чувство Петрарка смотрит в Сонетах, как бы анализируя его со стороны, ибо теперь, спустя годы, он «отчасти уже не тот, кем был прежде». В книге рассказывается о муках отвергнутой любви, о несбывшихся надеждах, но страсть никогда не выплескивается на поверхность. Петрарка не изливается в переполняющих его чувствах, он вспоминает о прошлой любви.
Что делаешь? Что ищешь? Что назад
Глядишь на дни, которым нет возврата,
О скорбный дух? Что хворостом богато
Питаешь пламя, коим ты объят?
(CCLXXIII, перевод А. Эфроса)
«Осталось позади шестнадцать лет моих томлений...», пишет Петрарка (сонет CXVIII), «Семнадцать лет кружится небосвод, с тех пор как я горю...» (сонет CXXII) и т. д. Книга сонетов представляет собой нечто вроде хронологии жизненного романа. Иногда Петрарка даже называет себя историком Лауры и сравнивает себя с Гомером , Вергилием и Эннием (сонеты CLXXXVI, CLXXXVIII).
Тем не менее ни Лаура, ни любовь в «Сонетах» не знают развития. Воспоминания в книге построены не так, как строятся мемуары. В «Сонетах» отсутствует их последовательность. Уже умершая Лаура не менее прекрасна и не менее реальна, чем Лаура живая, и любима Петраркой не менее искренно.
Вновь предо мной, как в те года расцвета,
Она стоит в лучах звезды своей,
Она была такой на утре дней,
Достоинством и строгостью одета –
И вот опять ей шлю слова привета
И жду, как дара, сладостных речей.
(CCCXXXVI, перевод А. Эфроса)
Воспоминания возрождают любовь и стирают границы между реальным и идеальным.
Реальность образу Лауры придают у Петрарки не отдельные детали ее облика: золотые волосы, красивая рука, зеленый цвет ее платьев и т. д., – новым в «Сонетах» является внутренний мир поэта, восприятие им окружающего. Лаура получает жизнь от потока реальных человеческих воспоминаний, в котором она все время возникает как прекрасное видение и вне которого она не существует. Читатель видит ее такой, какой ее созерцает сам влюбленный Петрарка, для которого она не аллегория Истины Веры, или Любви (как Беатриче у Данте), а реальная женщина, хотя и идеализированная. У Данте красота, прежде чем стать атрибутом Беатриче, была атрибутом бога, Петрарка же делает ее принадлежностью человека. Поэзия «Сонетов», развивая общую тенденцию эпохи Возрождения , открывала и утверждала красоту реального мира, хотя этот мир и существовал в лирической книге Петрарки только в потоке воспоминаний.
Обратившись к теме любви, Петрарка следовал традициям поэзии на народном языке, которая, согласно Данте, «изначально создана для любовных песен». В «Сонетах» природа лирически противопоставлена городу, ограничивающему внутреннюю свободу поэта. Красота любимой женщины – это красота по-ренессансному естественного мира. Чувство любви к Лауре перерастает в характерное для гуманизма радостное приятие земного. Знаменитый сонет LXI стал своего рода лирическим манифестом новой эпохи европейской истории и именно так воспринимался современниками, начиная с Боккаччо :
Благословен день, месяц, лето, час
И миг, когда мой взор те очи встретил!
Благословен тот край и дол тот светел,
Где пленником я стал прекрасных глаз!
Благословенна боль, что в первый раз
Я ощутил, когда и не приметил,
Как глубоко пронзен стрелой, что метил
Мне в сердце бог, тайком разящий нас!
Благословенны жалобы и стоны,
Какими оглашал я сон дубрав,
Будя отзвучья именем Мадонны!
Благословенны вы, что столько слав
Стяжали ей, певучие канцоны, –
Дум золотых о ней, единой, сплав!
(Перевод Вяч. Иванова)
Любовь в «Сонетах» – чаще грустное, а порой и мучительно-тревожное чувство, граничащее с отчаяньем. Она изображается Петраркой не только как радость, но и как боль. Она печальна, потому что она – любовь отвергнутая. Счастливых минут поэт может вспомнить не так уж много.
Ещё в средневековом духе Петрарка кается в греховности своей любви, но не отрекается от нее, не проповедует аскетического презрения к миру. Печаль «Сонетов» во многом порождена пониманием того, что красоту человек удержать не в состоянии: она хрупка и преходяща. Герой Петрарки боится смерти и мучится мыслями о посмертной судьбе.
Личность человека Возрождения дает основное содержание всему сборнику «Сонетов». Каждое его стихотворение отражает какое-то состояние внутренней жизни поэта, имеет собственное содержание, но одновременно включается в художественное целое книги, определяемое новым пониманием любви, природы и общества, уже далеко не вполне средневековым, а стоящим близко к гуманистическому.
Петрарка создал в «Сонетах» особый, ренессансный художественный стиль, который полтора века спустя оказал влияние на поэзию всего европейского Возрождения. В XVI в. через школу петраркизма пройдут многие лирики Италии, Франции, Испании, Португалии, Англии.
Франческо Петрарка
СОНЕТЫ
Публикуется по по книге: Франческо Петрарка. Избранное. Автобиографическая проза. Сонеты.- М.: "Художественная литература", 1974.
|
На жизнь мадонны Лауры XVII Перевод Е. Солоновича Вздыхаю, словно шелестит листвой
Улыбки вашей видя свет благой, Я не тоскую по иным усладам, И жизнь уже не кажется мне адом, Когда любуюсь вашей красотой. Но стынет кровь, как только вы уйдете, Когда, покинут вашими лучами, Улыбки роковой не вижу я. И, грудь открыв любовными ключами, Душа освобождается от плоти, Чтоб следовать за вами, жизнь моя. LXI Перевод Вяч. Иванова
Благословенна боль, что в первый раз Я ощутил, когда и не приметил, Как глубоко пронзен стрелой, что метил Мне в сердце Бог, тайком разящий нас! Благословенны жалобы и стоны, Какими оглашал я сон дубрав, Будя отзвучья именем Мадонны! Благословенны вы, что столько слав Стяжали ей, певучие канцоны, - Дум золотых о ней, единой, сплав! LXXIX Перевод Е. Солоновича Когда любви четырнадцатый год
Амур вздохнуть свободно не дает И мысли к одному предмету нудит, Я изнемог: мой бедный взгляд влечет Все время та, что скорбь во мне лишь будит. Я потому и таю с каждым днем, Чего не видит посторонний взор, Но не ее, что шлет за мукой муку. Я дотянул с трудом до этих пор; Когда конец - не ведаю о том, Но с жизнью чую близкую разлуку. |
Среди восторженных певцов любви выделяется великий итальянский поэт эпохи Ренессанса Франческо Петрарка. Ему принадлежит самая искренняя поэтическая лирическая исповедь о любви, пронесенной через всю жизнь:
Благословен день, месяц, лето, час
И миг, когда мой взор те очи встретил!
Благословен тот край, и дол тот светел,
Где пленником я стал прекрасных глаз!
Уже более шестисот лет поклонники сонетов Петрарки пытаются разгадать его высокую поэтичность чувств, которые были обращены к земной женщине - Лауре. До сих пор практически ничего не известно о настоящей Лауре, которая вдохновляла поэта на создание восхитительных стихов. Можно сказать, что Лаура почти легенда.
Юный Петрарка впервые увидел Лауру, которая была еще почти ребенком девяти лет, в церкви во время богослужения. Тогда он и влюбился. Поэт не описывает внешность Лауры, только иногда обращает внимание читателя на черные глаза, тонкий стан и светлые волосы. Но любил Петрарка безответно, вот откуда боль и грусть.
Поэзия Петрарки - своеобразный дневник переживаний и чувств. Его героиня сравнивается с цветком, жемчужиной, звездой и так далее.
В своих сонетах Петрарка утверждает гуманистический идеал. Поэт мечтал встретить Лауру хотя бы в грезах или снах. Интересно, что Петрарка надеялся в образе любимой найти поддержку на пути спасения души и вечной жизни.
Я зряч - без глаз; без языка - кричу.
Зову конец - и вновь молю: "Пощади!"
Кляну себя - и все же дни влачу.
Мой плач - мой смех. Ни жизни мне не надо,
Ни гибели. Я мук своих - хочу...
И вот за пыл сердечный мой награда!
До последнего мгновения Петрарка оставался верным памяти Лауры. Светлому образу любимой девушки посвящено около девяноста сонетов, которые вошли в "Книгу песен". Воспевая прекрасные чувства, великий итальянский поэт-гуманист каждой строчкой утверждает, что настоящая любовь бывает только один раз в жизни.
А лирическим манифестом можно назвать этот сонет потому, что это образец поэтического искусства, воплощающий гармоничное сочетание формы и содержания: Тогдашняя поэзия была достаточно нормативной, лирика использовала более или менее ограниченный набор поэтических средств. Но сонеты Петрарки, обращенные к Лауре, отличаются богатейшими, выразительными средствами: синтаксическими повторами ("благословен, благословенны"), богатейшими эпитетами ("дол светел", "прекрасных глаз", "певучие канцоны", "дум золотых"), метафорами ("пленником прекрасных глаз", "дум золотых сплав") и сравнениями (любовь сравнивается со стрелой, пронзающей сердце поэта, "певучие канцоны" сравниваются с "золотым сплавов дум").Петрарка довел сонет до совершенства, недаром классический сонет называют петраркианским. Более того, сонеты Петрарки не замкнуты в одной любовной теме, в них присутствуют и многочисленные пейзажные, философские и даже гражданские мотивы.
Вестник Европы. 2004. №12
Григорий Анатольевич БЛОХ1
Из Петрарки
Rime in vita di Laura
Весною дней, в обманчивом Апреле,
Я выплакал в стихах свою беду -
Ошибки юной первый шаг к стыду…
Я был другим, чем стал теперь на деле!
Душой сгорал я в сладостном бреду,
Стремясь в пустых надеждах к лживой цели…
О, если в жизни вы любить умели, -
Я состраданья, не прощенья жду!
Я притчей для народа был родного,
И этой мыслью часто я и снова,
Как в первый раз, бываю потрясен!
Мечты мне стыд и угрызенья дали
И в сердце высекли резцом из стали:
Что мило на земле - лишь краткий сон!
Мне сразу отомстить за прегрешенья
Любовь с улыбкою решила вдруг
И тайно приготовила свой лук,
Как злой стрелок настороже мгновенья.
Ни сердце, ни глаза не знали мук
И прежде не страшились нападенья,
Но от стрелы я не нашел спасенья
И пал впервые жертвой метких рук.
Смущенный неожиданным ударом,
Я не успел ответить с равным жаром,
Не мог с оружьем равным выйти в бой
Иль в край хитро уйти суровый, дальный,
Где я бы избежал судьбы печальной,
Насильно ныне овладевшей мной.
Я сбит с дороги страстью безрассудной
В стремленьи к ней - но от любовных пут
Ее свободно крылья в даль несут,
А я бегу так медленно и трудно!
Желанью мирный дать хочу приют,
Но сердце для рассудка непробудно…
И нет руля, нет паруса для судна:
Любви упрямой путь тяжел и крут.
На поводу у страсти слабнут силы,
Подвластен ей, я вижу, как с собой
Она влечет меня на край могилы
И к Лавру, где смущенною душой
Я плод бы мог сорвать, на вид прекрасный,
Но, как отрава, - едкий и опасный!
Говорят птички, посланные поэтом
в дар Лауре
В тени холмов, где некогда в земной
Прекрасный образ душу ты одела,
О ком, прервав покой тревожный тела,
Пославший нас тоскует в тьме ночной,
Летали мы в свободе мирной смело
Всем смертным сладкой жизненной стезей,
Не мысля для себя судьбы иной
И нового жестокого удела.
Несчастны мы. Но все ж, хотя для нас
Привольной прежней жизни свет погас,
Теперь и смерть отрадной мыслью краше:
Свершилась месть над тем, кто нас сгубил,
И под ярмом иных могучих сил
Он связан цепью горшею, чем наша!
Появление Лауры
Промчится, мыслью быстрою гоним,
Твой нежный лик, любимый и желанный…
О, краткий отдых в муке неустанной!..
Но ты со мной - и я неуязвим!
У врат души твой образ, страстно жданный,
Предстал, и вновь страданием былым
Пред нежным взором - крест судьбой
мне данный!
Как госпожа в свой дом, приходишь ты,
И в скорбном сердце светом красоты
Твой ясный взор сменяет ужас ночи,
Душа потрясена, и слепнет глаз…
Вздыхаю я: "Благословен тот час,
Когда мне путь открыли эти очи!"
В душе моей, как в хижине царица,
Светилась ты живою красотой;
Но ты ушла в блаженный край иной,
И умер я, и надо мной гробница.
Исчезло счастье из души больной,
Любви погасла светлая денница…
От жалости гранит бы мог сломиться!
Но кто расскажет о тоске глухой?
Рыданья сердце недоступны слуху…
Оно рыдает… В тяжкой скорби духу
Возможно лишь стонать средь горькой тьмы!
Во-истину, мы прах, мелькнувший тенью,
Во-истину, слепые волей - мы,
Во-истину, надежда - заблужденье!
Один, в раздумье, средь пустых полей
Я тихими, усталыми шагами
Бреду, и цель одна перед глазами -
Как за щитом, я скроюсь за лесами
От любопытных взоров и речей:
Они в порывах горести моей
Прочтут с усмешкой страсти грозной пламя!..
Леса, холмы, овраги, ручейки!
Обнажены вам сердца тайники,
Покрытые для мира пеленою!
Взгляните, - в глушь, сюда, пришла ко мне
Любовь, и даже в этой тишине
Мы спор ведем, я с ней, она - со мною!
Благословенны месяц, день и год,
И час, и миг, и уголок прекрасный,
Где взор ее, ласкающий и властный,
Меня связал - и душу ныне жжет!
Благословен порыв нежданный, страстный,
Тех первых сладких, радостных забот,
Когда любовь открыла в сердце ход
Своей стреле для муки ежечасной!
Благословенны вы, дары судьбы, -
И к имени заветному мольбы,
И слезы, и томленье, и желанье,
И новой вольной песни трепетанье,
И помыслы о ней, о ней одной, -
Единый путь, открытый предо мной!
Прошли Любовь и Счастье предо мной,
И тщетно я гоню воспоминанья…
Блажен, кто, перейдя поток страданья,
Вступил на берег твердою ногой!
Любовь у сердца отняла покой,
От счастья в дар я взял лишь ожиданья
И нынче, как беглец в краю изгнанья,
Живу в борьбе с другими и собой.
Возврата нет моим надеждам милым,
Алмаз мечты - дешевое стекло,
Покрыто небо пологом унылым,
За мною полпути давно легло…
Вспорхнув, порывы, мысли вьются мимо,
И жизнь из рук скользит неудержимо!
Нет, не любовь!.. Но что тогда со мною?
Любовь?.. Мой Бог! Но что тогда она?
Не благо, нет! Я муки пью до дна!
Не зло: я счастлив сладкой мукой злою!
Я сам хотел? И плачу над собою?
А не хотел - тоска моя смешна!..
О жизнь и смерть, о яд и чары сна, -
Вы взяли верх над спорящей душою!
Не спорил я? - Так жалобы к чему?..
И без руля, в ладье, средь ветров встречных
Я по морю ношусь в сомненьях вечных,
В ошибок бурю, в легковерья тьму!
Слепою волей надвое расколот,
Я в зной дрожу, пылаю в зимний холод!..
Какой нетленной мысли образец
Природа обрела в краях небесных,
Когда нездешний мир в чертах прелестных
Явил ее божественный резец?
Дриады, нимфы! Золотой венец
Видали ль вы таких волос чудесных?
Кто сердцем чище в узах жизни тесных?
Но это все - мне гибель и конец!
Восторг небесных чар постигнет тот,
Кто взор ее увидит и поймет
Пленительный и сладко-безмятежный, -
Лишь он поймет и рай любви, и ад,
Когда в нем струны сердца зазвучат
От нежной речи и улыбки нежной!
О, путь блужданий! Мыслей бег туманный!
О, память цепкая! О, грозный пыл!
Желанье властное! Душа без сил!
Глаза - о, слез источник постоянный!
Венец лавровый - ты, славой мил
И мирной Музе и Беллоне бранной!..
О, жизни бремя! Бред благоуханный!
Я с вами горы, долы исходил!..
О, чудный лик! Любовью прихотливой
Тебе дано и влечь, и гнать меня,
И пред тобой бессилен дух строптивый!
О, души - где вы? - полные огня!
О, тени бледные! О, прах ничтожный!
Пред вами ужас муки безнадежной.
Земля и небо смолкли, ветер стих,
В лесу заснули крепко звери, птицы,
Струится ночь вкруг звездной колесницы,
Вдали не слышно плеска волн морских.
В душе - сомненья, пыл, тоска, зарницы
Мученья сладкого в тенях ночных!..
Война - удел смятенных чувств моих!
Лишь мысль о ней, как мирный луч, ложится…
Один источник светлый и живой
Поит так горько, сладко разум мой,
Одна рука меня живит и ранит,
И бесконечной пыткой дух объят,
Стократ я гибну в день, живу стократ…
Томлюсь… и жду… Нескоро свет проглянет…
Любовь сказала мне мечтою сладкой,
Давнишней вестницей меж мной и ней,
Что для надежды пламенной моей
Открыться должен путь к блаженству краткий.
То ложь, то правду чую я живей
В ее речи, пленяющей и гладкой…
Не знаю, верить ли душою шаткой?
Ни да, ни нет не прозвучат сильней!
Бегут года. И зеркало бесстрастно
Мне говорит, что близки времена,
Когда мечтать мне о любви напрасно…
Но будь, что будет! Старость суждена
Нам всем. Мое желанье не устало, -
Лишь страшно мне, что жить осталось мало!
[1920-е гг. ]
1 Г.А.Блох (1867-1927) закончил юридический факультет Санкт-Петербургского университета и одновременно Санкт-Петербургскую консерваторию по классу виолончели. Еще студентом печатал стихи в журналах "Вестник Европы" и "Новости". В последнем, по окончании университета, стал музыкальным критиком, а затем фактическим редактором. В начале 1900-х гг. обратился к деятельности в области крупной промышленности, был членом правления Санкт-Петербургского Международного Коммерческого банка. Эмигрировал и вернулся к литературной работе. Печатался под псевдонимом Григорий Тюрсев. Его переводы из Петрарки включены в посмертный сборник "Стихотворения" (Париж: Родник, ). В России не публиковались.
2 Г.Л.Лозинский (1889-1942) - филолог, родной брат переводчика "Божественной Комедии" М.Л.Лозинского. В 1920 г. он уехал во Францию по состоянию здоровья, успев до этого перевести "Переписку Фрадике Мендеса" Ж.М.Эса ди Кейруша, а также "Дон Кихота" Сервантеса. В эмиграции он продолжал заниматься литературной работой, публиковал статьи по русской литературе и взаимосвязям литератур в парижском еженедельнике "Звено" ("В.А.Жуковский и Франция", "Сумароков и его школа" и др.). В юбилейный пушкинский 1937 г. опубликовал по-французски статью "Пушкин - читатель Бомарше".
3 Статья приурочена к 600-летию со дня встречи Петрарки с Лаурой.
